Флора и фауна 2
Итак, покидаем аэровокзал и что мы видим – здания, какие-то сооружения, конструкции, машины. Типичный урбанистический пейзаж, но обоняние упрямо твердит, что мы в оранжерее, ну, в крайнем случае, в цветочном магазине. Потому, что едва открывается входная дверь, как запахи атакуют вас, норовя свалить с ног. Со временем к ним привыкаешь, но отделаться полностью, никогда не выходило. Особенно в жаркий тихий день запахи эвкалипта и маттиолы настолько усиливаются, что хоть нос затыкай. По мере знакомства с Новой Зеландией, начинаешь понимать, что обоняние не обманывало. Действительно, страна как огромная оранжерея без стен и потолка. Всегда здесь что-то цветет и буйствует, но и без цветов вполне хватает растений, распространяющих запахи. Как-то само собой припоминается, что в Новой Зеландии более 2000 видов растений и около 70% из них эндемики. Пусть число видов и не такое уж внушительное, в одной только Московской области видов поболе 1000, но, если задуматься, что почти полторы тысячи растений больше нигде, кроме Новой Зеландии не встречаются, то поневоле проникаешься уважением.
Но больше всего поражают не столько редкие виды былинок – цветочков, или фантастические растения, такие как древовидный папоротник, меня в первую очередь поразили те знакомые, в общем-то, представители флоры, превратившиеся в местных условиях в каких-то растительных монстров. Вот, скажем, в парке растет диковинное дерево – баньян. По мне так фикус фикусом, но каких размеров?! Там боковые ветви по двадцать пять метров длиной. Да еще горизонтально земле. А ствол – вдесятером не обхватишь. Или взять местный дуб. Ну, подумаешь, дуб и дуб – но ведь в тени его кроны запросто могут укрыться от солнца свыше тысячи человек и желуди у него размером с перепелиное яйцо. А сосны… Стоит целая аллея сосен. Высотой метров по сорок, пятьдесят. Посажены, как утверждает табличка, при закладке парка более ста лет назад. Стволы потрескавшиеся, рассохшиеся. По виду - трупы деревьев, которые провалялись где-то в лесу лет десять, после чего их поставили на попа и приказали расти. Ветки у основания окружены круглой лункой, точно они растут из самой середины ствола в каком-то канале. Ветки, опушенные хвоей, похожи на хозяйственный ершик для чистки бутылок. Такие бутылки, объемом литров на пять, у нас называли «четверть». Шишки такого размера, что не во всякую кастрюлю влезут, растут прямо на стволе и ветках, не покрытых хвоей.
Увидели с женой дерево. По внешнему виду ель, как ель. Крона треугольной формы, хвоя короткая. Ага, думаю, ведь есть же «нормальные» деревья, так, представьте себе, у этой ели шишки по форме сосновые и хвоя пахнет, как листва. Мы даже название успели для нее придумать – соснель. В смысле - не сосна, не ель. Неподалеку дерево, рядом табличка с наименованием. Жена объясняет: Это гибискус,«китайская роза». Все знают – такое вполне безобидное домашнее растение с гламурными розовыми цветочками. Так здесь это махина высотой за десять метров и с цветами размером с чайное блюдце. Рядом еще экземпляр – листья и цвет, как у мимозы. Но в Новой Зеландии это настоящее дерево и цветы ярко желтого цвета по форме напоминают четырехлучевую звезду и, опять же, размера совершенно несусветного. Или вот торчит из земли пучок листьев – по виду просто знакомый дикий лук. Вот только высотой тот пучок метра полтора и шар соцветия на высоте где-то около двух метров. Платаны такие, платаны сякие. С листьями широкими, с листьями узкими. Гладкими, резными. Есть с шишками, есть с шариками, как у каштана. Плоды в виде шаров покрытых шипами, вообще, норма для местной флоры. Думаю, хорошо, что яблони привезли из Европы, а то ведь шипастые яблоки это было бы что-то. Первое время я развлекался тем, что выспрашивал у «местных» - А это пахутукава? Как правило, зять, человек обстоятельный, отвечал – Нет. Видите у пахутукавы листья округлые. Хорошо, а это пахутукава? - Нет. Видите, она цветет совсем по-другому. А как же их различать, скажите, если почти у всех местных деревьев – аборигенов кора серого цвета с голубым оттенком и листья матово зеленые с серым оттенком. С бесконечными вариациями по длине и ширине.
Есть, конечно, феноменальные деревья. И одно из них – каури. Оно же Агатис южный. Взрослое дерево ни с чем не спутать. Один вид взрослого, а значит возрастом где-то более ста пятидесяти лет, дерева внушает трепет. И дело не только в высоте ствола и его толщине. Я, так, увидев его, вспомнил про панцирных рыб и носорога. Кора каури напоминает гладкие плотно подогнанные друг к другу плитки брони да, вдобавок, бляшки шипов мелких, но вполне осязаемых, если провести плотно прижатой ладонью по поверхности ствола, дополняют картину. А вот молодое дерево каури, лет, эдак, до двадцати – ну, вылитая пахутукава. Другое впечатляющее дерево – риму. Большое дерево с раскидистой кроной треугольной формы, а на ветках, отходящих от ствола, растут покрытые хвоей вертикальные побеги. Это дерево напоминает своим видом огромный многоярусный подсвечник. Я бы даже уточнил – подсвечник Давида. Таких деревьев довольно много и на улицах города и в парках. Но вот что интересно, когда в региональном заповеднике, я, наконец-таки, увидел дерево, с установленной рядом табличкой, на которой было написано – Риму, моему удивлению не было предела – это было совсем другое дерево. Остается только предположить, что отдельно стоящее дерево отличается по внешнему виду от дерева, выросшего в лесу. А эти древовидные папоротники. Мамаку и Понго. Черный и серебристый. Оказалось, что светлая, до серебристости, нижняя сторона корешков листьев серебристого папоротника, различима только у растений, растущих в местах, куда достигают солнечные лучи. А в чаще тропического леса, где и в яркий солнечный день полумрак и висит постоянная водяная взвесь, корешки листьев у обоих видов остаются темными и практически не различимы.
Гуляя по парку в той его части, где воссоздан натуральный тропический лес, мы наткнулись на разбросанные плоды, сильно напоминающие по виду финики. Финиковой пальмы поблизости мы так и не обнаружили и долго гадали, откуда могли взяться расклеванные финики на тропе. Зато в другом парке рядом с камнем, напоминающим квадратный столб и почитавшимся у маори как божество, мы увидели-таки дерево, усыпанное плодами и по размеру и по виду напоминающими финики, вот только пахли они, натурально, яблоком. Выяснить, как оно называется так и не удалось.
А вот небольшую рощицу сакуры, посаженную в знак нерушимой дружбы между Новой Зеландией и Японией, украшает табличка с витиеватыми пояснениями. Правда, самой сакуре, судя по всему, местный климат не вполне подходит. Деревья с пожухлой листвой выглядят несколько угнетенными. Хотя не сомневаюсь, что по весне это розоватое облако цветов, парящее над землей, смотрится очень эффектно
Итак, покидаем аэровокзал и что мы видим – здания, какие-то сооружения, конструкции, машины. Типичный урбанистический пейзаж, но обоняние упрямо твердит, что мы в оранжерее, ну, в крайнем случае, в цветочном магазине. Потому, что едва открывается входная дверь, как запахи атакуют вас, норовя свалить с ног. Со временем к ним привыкаешь, но отделаться полностью, никогда не выходило. Особенно в жаркий тихий день запахи эвкалипта и маттиолы настолько усиливаются, что хоть нос затыкай. По мере знакомства с Новой Зеландией, начинаешь понимать, что обоняние не обманывало. Действительно, страна как огромная оранжерея без стен и потолка. Всегда здесь что-то цветет и буйствует, но и без цветов вполне хватает растений, распространяющих запахи. Как-то само собой припоминается, что в Новой Зеландии более 2000 видов растений и около 70% из них эндемики. Пусть число видов и не такое уж внушительное, в одной только Московской области видов поболе 1000, но, если задуматься, что почти полторы тысячи растений больше нигде, кроме Новой Зеландии не встречаются, то поневоле проникаешься уважением.
Но больше всего поражают не столько редкие виды былинок – цветочков, или фантастические растения, такие как древовидный папоротник, меня в первую очередь поразили те знакомые, в общем-то, представители флоры, превратившиеся в местных условиях в каких-то растительных монстров. Вот, скажем, в парке растет диковинное дерево – баньян. По мне так фикус фикусом, но каких размеров?! Там боковые ветви по двадцать пять метров длиной. Да еще горизонтально земле. А ствол – вдесятером не обхватишь. Или взять местный дуб. Ну, подумаешь, дуб и дуб – но ведь в тени его кроны запросто могут укрыться от солнца свыше тысячи человек и желуди у него размером с перепелиное яйцо. А сосны… Стоит целая аллея сосен. Высотой метров по сорок, пятьдесят. Посажены, как утверждает табличка, при закладке парка более ста лет назад. Стволы потрескавшиеся, рассохшиеся. По виду - трупы деревьев, которые провалялись где-то в лесу лет десять, после чего их поставили на попа и приказали расти. Ветки у основания окружены круглой лункой, точно они растут из самой середины ствола в каком-то канале. Ветки, опушенные хвоей, похожи на хозяйственный ершик для чистки бутылок. Такие бутылки, объемом литров на пять, у нас называли «четверть». Шишки такого размера, что не во всякую кастрюлю влезут, растут прямо на стволе и ветках, не покрытых хвоей.
Увидели с женой дерево. По внешнему виду ель, как ель. Крона треугольной формы, хвоя короткая. Ага, думаю, ведь есть же «нормальные» деревья, так, представьте себе, у этой ели шишки по форме сосновые и хвоя пахнет, как листва. Мы даже название успели для нее придумать – соснель. В смысле - не сосна, не ель. Неподалеку дерево, рядом табличка с наименованием. Жена объясняет: Это гибискус,«китайская роза». Все знают – такое вполне безобидное домашнее растение с гламурными розовыми цветочками. Так здесь это махина высотой за десять метров и с цветами размером с чайное блюдце. Рядом еще экземпляр – листья и цвет, как у мимозы. Но в Новой Зеландии это настоящее дерево и цветы ярко желтого цвета по форме напоминают четырехлучевую звезду и, опять же, размера совершенно несусветного. Или вот торчит из земли пучок листьев – по виду просто знакомый дикий лук. Вот только высотой тот пучок метра полтора и шар соцветия на высоте где-то около двух метров. Платаны такие, платаны сякие. С листьями широкими, с листьями узкими. Гладкими, резными. Есть с шишками, есть с шариками, как у каштана. Плоды в виде шаров покрытых шипами, вообще, норма для местной флоры. Думаю, хорошо, что яблони привезли из Европы, а то ведь шипастые яблоки это было бы что-то. Первое время я развлекался тем, что выспрашивал у «местных» - А это пахутукава? Как правило, зять, человек обстоятельный, отвечал – Нет. Видите у пахутукавы листья округлые. Хорошо, а это пахутукава? - Нет. Видите, она цветет совсем по-другому. А как же их различать, скажите, если почти у всех местных деревьев – аборигенов кора серого цвета с голубым оттенком и листья матово зеленые с серым оттенком. С бесконечными вариациями по длине и ширине.
Есть, конечно, феноменальные деревья. И одно из них – каури. Оно же Агатис южный. Взрослое дерево ни с чем не спутать. Один вид взрослого, а значит возрастом где-то более ста пятидесяти лет, дерева внушает трепет. И дело не только в высоте ствола и его толщине. Я, так, увидев его, вспомнил про панцирных рыб и носорога. Кора каури напоминает гладкие плотно подогнанные друг к другу плитки брони да, вдобавок, бляшки шипов мелких, но вполне осязаемых, если провести плотно прижатой ладонью по поверхности ствола, дополняют картину. А вот молодое дерево каури, лет, эдак, до двадцати – ну, вылитая пахутукава. Другое впечатляющее дерево – риму. Большое дерево с раскидистой кроной треугольной формы, а на ветках, отходящих от ствола, растут покрытые хвоей вертикальные побеги. Это дерево напоминает своим видом огромный многоярусный подсвечник. Я бы даже уточнил – подсвечник Давида. Таких деревьев довольно много и на улицах города и в парках. Но вот что интересно, когда в региональном заповеднике, я, наконец-таки, увидел дерево, с установленной рядом табличкой, на которой было написано – Риму, моему удивлению не было предела – это было совсем другое дерево. Остается только предположить, что отдельно стоящее дерево отличается по внешнему виду от дерева, выросшего в лесу. А эти древовидные папоротники. Мамаку и Понго. Черный и серебристый. Оказалось, что светлая, до серебристости, нижняя сторона корешков листьев серебристого папоротника, различима только у растений, растущих в местах, куда достигают солнечные лучи. А в чаще тропического леса, где и в яркий солнечный день полумрак и висит постоянная водяная взвесь, корешки листьев у обоих видов остаются темными и практически не различимы.
Гуляя по парку в той его части, где воссоздан натуральный тропический лес, мы наткнулись на разбросанные плоды, сильно напоминающие по виду финики. Финиковой пальмы поблизости мы так и не обнаружили и долго гадали, откуда могли взяться расклеванные финики на тропе. Зато в другом парке рядом с камнем, напоминающим квадратный столб и почитавшимся у маори как божество, мы увидели-таки дерево, усыпанное плодами и по размеру и по виду напоминающими финики, вот только пахли они, натурально, яблоком. Выяснить, как оно называется так и не удалось.
А вот небольшую рощицу сакуры, посаженную в знак нерушимой дружбы между Новой Зеландией и Японией, украшает табличка с витиеватыми пояснениями. Правда, самой сакуре, судя по всему, местный климат не вполне подходит. Деревья с пожухлой листвой выглядят несколько угнетенными. Хотя не сомневаюсь, что по весне это розоватое облако цветов, парящее над землей, смотрится очень эффектно
Вот она бронекора каури
Завиток папоротника
Море зелени и два океана
Цветущая магнолия, но цветы мелкие какие-то
Утки попрошайки
Наш любимый аспарагус, но в каком виде
Хоть за хвостик этот чудо алоэ подержать
Перспектива
Вот та грива сосен, как утверждают - доисторических, видна со всех высоких точек города
Такахе, он же пукеко, встречается даже - пекко
Птичий двор по-новозеландски
Платан такой...
Красавец
Скажите - это мимоза
Шишки на этой сосне - свалится на голову, мало не покажется
"Шишки на этой сосне - свалится на голову, мало не покажется" - да и сама сосна больше на баобаб похожа )
ОтветитьУдалитьНу, да. Попытка уместить всю сосну в кадр, в основном по высоте, натолкнулась на одно ограничение - исчезающе малый размер мамы в кадре.
ОтветитьУдалить