Городок провинциальный
Интересно, кто
придумывает всевозможные сентенции вроде
- человек человеку друг, или – хочешь мира – готовься к войне. Нет, я знаю, что
у многих афоризмов есть конкретный автор, но меня интересует другое – с чего бы
это. Зачем? Просто игра ума или же это
что-то космологическое. Ведь не мог же человек, изложивший вышеприведенную
версию отношений между людьми не знать, что существует и такая интерпретация
дружбы: враг моего врага – мой друг. Далее, путем несложных математических манипуляций получаем, что враг моего врага -
человек. То есть, получается, что есть
реальный мир - и есть его описание. Казалось бы, чем подробнее описание, тем
ближе оно к реальности, но зачастую одна фраза лучше отражает действительность,
чем толстая монография. А самое забавное
заключается в том, что мир почему-то «стремится» быть похожим на то описание,
которое ему навязали некоторые «умники». Они-то излагают некую логическую конструкцию – иногда
парадоксальную, чаще просто ерническую,
а мир «ведется». Теория нарративов, одним словом, в действии. Нет, лично
я не против, но порой очень хочется посмотреть в глаза тому умнику, который первым произнес: Как встретишь Новый Год - так его и
проведешь! Опять же, лично к нему никаких претензий – замечательный афоризм. На
злобу дня, что называется, но позвольте спросить: А я – то тут причем? Вот
живешь себе тихо, скромно. Никого не трогаешь.
Дни мелькают – через неделю возьмись вспоминать, а что же там
происходило в прошлую среду, и не в раз вспомнишь. Вдруг, бац – начинают происходить цепочкой какие-то события,
никак не укладывающиеся в будничный ряд. Не стану утверждать, что все обязательно
переворачивается с ног на голову, но то, что уровень событий совершенно меняется - это точно. Вот и у нас с женой в этом году, как
началось все с новогодних каникул, так и продолжалось весь год - Большое Путешествие.
В какой-то момент мы
начали даже привыкать ко всей этой
суете, сопутствующей путешествиям, и даже стали получать от этого процесса
удовольствие. Самолеты, корабли, поезда, автобусы, автомобили… Впечатления, эмоции и материальные следы в виде магнитиков на холодильнике, килотонн фотографий и набирающих объем
мемуаров. Но, как и всякий процесс, этот тоже подчиняется законам
диалектики - «все возвращается на круги
своя». Мы в этом году, в силу организационно – экономических причин, пропустили «майскую» поездку на малую
родину. Позднее, в августе, мы провели там, как обычно, две недели вместе с детьми и внуками. Но, видимо,
где-то там, в космологической конторе,
посчитали недопустимым подобный сбой в череде событий и вот я, на этот раз в
одиночестве, сижу в полупустом (не сезон) междугороднем автобусе и рассматриваю
проплывающие за окном пейзажи вечерней полузимней Москвы. В это же время в таком же автобусе и по тому же маршруту едет
мой дядя – встретиться с ним на вокзале и сесть в один автобус не удалось.
Встретимся мы с ним уже только в Волгограде. За окнами короткими перебежками извивается
запруженная машинами Дербеневская набережная, мелькает восстановленный царский
терем в Коломенском и, наконец, после
часового протискивания по московским пробкам, автобус вырывается за МКАД и устремляется по трассе М6 на юг.
Часа три на мониторе с отвратительным качеством изображения в передней части салона автобуса нам
демонстрировали фильмы «семейного»
цикла. Дяде повезло меньше - им
показывали боевики. После одиннадцати монитор выключили – спите, если
можете. Еще раз убедился, что
комфортабельный двухэтажный автобус классная вещь. Наверху, в салоне, практически, не слышно
шума колес и двигателя, а на окружающую дорожную обстановку можно посматривать
свысока – даже на огромные фуры, которые, обычно, наводят ужас на всех
участников дорожного движения. Особенно ночью.
Полупустой салон позволил каждому выбрать себе место по-душе – обычно
два соседних кресла. Но некоторые ухитрились занять и целый ряд – свернувшись
клубочком на двух сидениях и протянув ноги через проход на два других. Не
уверен, что так удобнее, нежели в
положении полулежа на сидениях с откинутыми спинками. Я, таки, ухитрился
подремать именно в такой конфигурации, хотя заснул
не сразу.
Наверное, сам
грустный повод моей поездки домой настраивал на философический лад. Да еще
ночная дорога – и я не за рулем. Большинство пассажиров пытались спать, устроившись,
так или иначе, на своих сидениях. Остальные по большей части были заняты своими
мобильниками. Кто-то играл, кто-то вел переговоры. Какой-то особенно
озабоченный парень каждые двадцать минут
по громкой связи выяснял у своей
«девушки» где ее носит в это время суток, обещая разобраться с ней, как только доберется до
Волгограда. Начиналось все довольно
цивильно, но постепенно тональность
разговора повышалась, переходила
в крик и абонент на той стороне,
очевидно в сердцах, бросала трубку. Через
некоторое время «попытка» договориться повторялась,
и все начиналось снова. Наконец,
какая-то девушка из пассажиров не выдержала и заявила на весь автобус – Да,
успокойте вы этого (баяна, как сказала бы моя корректная внучка) кто-нибудь.
Странно, но одного этого окрика
оказалось достаточно для установления длительной тишины. Длительной, а не окончательной потому, что с нами ехал еще и «компьютерщик»,
который пытался по телефону руководить действиями «блондинки» в процессе переустановки Windows-а на ее компьютере. Можете
поверить, я сам неоднократно переустанавливал эту систему, знаю, что это
занятие не для слабонервных, но о некоторых приемах и специфические выражения, используемые для
описания процедур, выполняемых при установке,
услышал, явно, впервые. Парнишку, продукт компьютерных технологий, очевидно,
родившегося с ноутбуком на коленях и «мобильником» в руке, с завидной
регулярностью вызывали на связь, пока, наконец, роуминг не уничтожил остатки
средств на его телефонном счету.
Мне почему-то пришло
в голову, что человеческая жизнь в плане
общения индивидуума с окружающими больше всего похожа на огромный
пазл, который окружает человека
с рождения и до самой смерти. Парки ткут полотно жизни, которое подобно
леднику, сползающему по склону горы, зарождается где-то в заоблачной выси и заканчивает свое
существование в долине. А к этому полотну прикреплены индивидуальные
фишки-фрагменты человеческих судеб. Выступы самой причудливой конфигурации связывают
фишку с десятками окружающих, а нити полотна - с тысячами других индивидуальных фишек. Поначалу количество фрагментов
невелико – лица родителей, интерьер
дома. Постепенно число элементов растет подобно расходящейся круговой
волне, включая в себя все новые и новые лица и предметы. К какому-то возрасту количество воспринимаемых
отдельных элементов стабилизируется и тогда человек начинает замечать, что из
его общей картины мироздания время от
времени исчезают отдельные фрагменты. Пока дело касается старых игрушек, человек
может и не обратить внимания на их исчезновение, но если пропала любимая
игрушка или собака – это уже трагедия. Хотя и поправимая. А вот когда
начинаются пропажи фрагментов из первого круга: бабушки, дедушки, родители - тут
уж человек, как правило, начинает понимать, что никто и ничто не сможет
восполнить ему эту утрату. Место в пазле опустеет навсегда. Чем ближе долина, тем заметнее разделение на
отдельные фрагменты и тем заметнее их исчезновение.
Мы становимся старше - количество потерь растет. Вот и наши с женой «пазлы» стали сильно напоминать
мишень в тире, по которой шарахнули из двух стволов
картечью. Родственники - близкие и дальние, друзья и знакомые – скольким из них
мы уже никогда не сможем сказать: Здравствуй! К настоящему времени из старших
родственников у жены осталась в живых только одна тетя, а теперь и у меня - только старший дядя. История, как
известно, не знает сослагательного
наклонения и поэтому я стараюсь не изводить себя размышлениями вроде – А вот
если бы я… По любому, я перед родителями в неоплатном долгу и
сколько бы там не сделал для них - все равно это только малая толика из того,
что хотел бы сделать, из того, что надо бы было сделать, да просто, из того, что они заслужили, чтобы
для них сделали.
По мере продвижения
на юг, за окном становилось заметно холоднее. Подобная ситуация была бы в
порядке вещей где-нибудь в Новой Зеландии, но у нас я столкнулся с подобным
явлением впервые. За Тамбовом снег уже
лежал, не подтаивая даже под колесами машин на трассе, а на остановках
пронизывающий ледяной ветер просто-таки загонял всех обратно в автобус, не
давая возможности размять затекшие от долгого сидения мышцы. Волгоград встретил нас десятиградусным
морозом, жиденьким снеговым покровом степи и пронизывающим восточным ветром. В
городе самодурство ветра заметно слабело,
и поэтому ветви деревьев еще хранили
следы недавно прошедшего
снегопада. Для любого города средней полосы России подобный ноябрьский пейзаж
был бы скорее нормой, на который никто бы и внимания не обратил, а для южного
Волгограда снег и мороз за десять
градусов в ноябре - событие. К сожалению,
только усугубившееся в дальнейшем и растянувшееся на всю зиму.
На автовокзале
Волгограда мы встретились с дядей. В отличие от меня, он не смог уснуть в автобусе и, потому держался только за счет нервного перевозбуждения. Было заметно, что
сон пытается взять свое и поэтому дядю время от времени покачивало. В маршрутке
наши места оказались рядом – так, что нам даже не пришлось никого упрашивать
пересаживаться. Мы проговорили почти все три часа, пока ехали до Ахтубинска.
Я разглядывал
заснеженную степь, сверкающую под
нестерпимо ярким южным солнцем. Это
потом, позже, ветер сдует снег, по большей части, в балки и пойму, и с открытых
мест подымется настоящая пыльная поземка, покрывающая снег и все вокруг отвратительной рыже-коричневой пылью. А пока,
снег такой красивый, ослепительно белый
лежал на склонах балок и по обочинам,
выигрышно оттеняя желтоватые заросли
камыша по берегам водосбросов. Пейзаж достойный воплощения на японской гравюре.
В последнее время
мы, можно сказать, регулярно посещаем
Ахтубинск. Мы с женой, детьми, а теперь и внуками, приезжаем сюда каждый год
летом, но можно пересчитать по пальцам сколько раз за последние сорок лет я
видел свой родной город зимой. Во время учебы в институте - это
были зимние каникулы. В один из таких
приездов поздно вечером в канун Нового Года морозной и очень снежной
зимой я
сделал своей девушке предложение,
и она согласилась стать моей женой. Последний Новый Год в Ахтубинске мы с женой,
молодожены, встречали в тесном семейном кругу вместе с семьей младшего
дяди. В доме вкусно пахло пирогами и
елкой, которую я привез из Москвы для сестры, но мать настояла, чтобы я отдал
ее детям дяди. Она нянчилась с братцем,
пока тот был маленьким, и продолжала
заботиться о нем и его семье, когда тот подрос и сам стал мужем и отцом двоих
сыновей. До того, как собраться у
праздничного стола среди строительного разора в недостроенном еще доме дяди, мы с женой поучаствовали в аттракционе «Новогодние поздравления Деда
Мороза», устроенного для коллег моей
жены, точнее, для их детей. Конечно, моя
«дорогая» была Снегурочкой, и мы
обошли половину Городка веселой компанией. Главная трудность нашего мероприятия заключалась в
том, чтобы устоять и не поддаться на уговоры хозяев посещаемых квартир остаться
встречать Новый Год вместе с ними. Мы тогда угулялись настолько, что жена потом
едва не уснула у меня на плече за праздничным столом.
Увы, но уже давно
нет в живых ни моего младшего дяди, ни его жены.
В конце
восьмидесятых мне как-то удалось совместить служебную командировку с посещением
дома. Отец тогда встретил меня на станции В. Баскунчак. Степь,
промороженная и голая, просматривалась на десятки верст. По обочинам грейдера поблескивали линзы
вымерзших лужиц. Верный Москвичок отца
поджидал нас на привокзальной площади. И мы с отцом отправились обедать в
столовую гипсокомбината. Серенький пасмурный
день промелькнул в суете посещений родственников и разговорах, а когда поздно
вечером я уезжал на рабочем поезде в В.Баскунчак – разъяснилось. На станции В. Баскунчак
я провел несколько часов, ожидая свой поезд, и, стоя на платформе, с любопытством разглядывал лунное затмение на
совершенно безоблачном небе. Спустя
десять лет я снова приехал – уже для того, чтобы поддержать мать и помочь отцу восстановиться после
инсульта. Мы с отцом ежедневно прогуливались по нашей улице. Ночью мороз
сковывал размокшую грязь, мостя топи местных глиноземов, а днем солнце ощутимо
грело. Надо было выбрать время для прогулки
так, чтобы солнце уже пригревало, но еще
не растопило грязь. Мороз превращал мокрую разбитую колесами машин и ногами пешеходов землю в труднопроходимую
полосу препятствий. Я старательно придерживал отца под руку, стараясь вести его
так, чтобы его ноги не попадали на особо крутые колдобины. А он все хорохорился и убеждал меня, что вот
выпадет снег и он опять станет ходить на лыжах по своему любимому маршруту до
Ахтубы.
И вот уже десять лет
прошло с тех пор, как его не стало.
А теперь
я ехал, чтобы проводить в последний путь маму.
Комментариев нет:
Отправить комментарий